Глава 2. Последний день отпуска, или Убийство «главного контролера»

Свой последний день отпуска я решил провести с Ириной. Ночевали мы у меня, но, когда я проснулся, ее уже не было. Записка, которую я обнаружил на ее подушке, пестрила восклицательными знаками:

«Я ушла к Зинаиде Ивановне! Буду к обеду! Приготовь что-нибудь вкусненькое!!»

Готовить я умею, чем иногда и занимаюсь, но происходит это сугубо по настроению. Полдня иногда могу потратить на приготовление каких-нибудь вкуснейших блюд, типа свинины на пару из шейной части со сметаной и чесночком или отбивную в тесте, пожаренную на сковородке на растительном масле. Могу даже выпечь фруктовый кекс из вишни, фиников и чернослива. С орехами или без оных. Могу сделать голубцы из капусты и мясного фарша, запеченные в духовке в сметанно-томатном соусе. Но такие изыски в моем приготовлении случаются не чаще двух-трех раз в полгода. И сегодня это не тот случай. Не было ни вдохновения, ни желания заниматься кулинарией. Однако гульнуть в последний день отпуска очень хотелось, к тому же когда еще удастся вот так вот посидеть с Иркой, чтоб не терзали хлопоты и заботы, которые с завтрашнего дня накинутся на меня, аки блохи на шелудивую собаку? Поэтому я просто взял да и заказал в «Манне небесной», что на Новинском бульваре и совсем недалеко от моего дома, все, что легло на душу. А душа моя взывала к салатикам с креветками, плакала по артишокам, томилась по свежим шпинатам и авокадо (салат этот Ирка просто обожает), млела по куриным супчикам с домашней лапшой (это – мое), просила говядины по-бургундски из вырезки, маринованной в красном вине с грибами и овощами – ну, это вообще полное объедение, тревожилась о круассанах с шоколадом и свежевыжатом апельсиновом соке. Всего вышло (с доставкой) на пять с половиной тысчонок. Жалко? Ничуть! Что такое деньги? Если подумать, то деньги – это специальные крохотные кусочки бумаги с рисунками, циферками и какими-то там водяными знаками (я и по сей день не понимаю, что это за знаки такие), которые люди договорились считать ценными, не более того. Да и чего не сделаешь для любимой женщины и, естественно, для себя рядом с ней. Кроме того, у меня еще загодя была припасена бутылочка романтического Пино Нуар – красного бургундского вина с тончайшим ароматом лесной земляники. Так что к приходу Ирины стол был накрыт в полном соответствии с понятием «праздничный обед». Можно сказать, что я «приготовил нечто вкусненькое».

Ирина пришла заметно озабоченная, сразу попыталась мне что-то рассказать, но я прикрыл ладошкой ее рот и провел в свою единственную комнату, в которой был накрыт стол. Все, что должно быть горячим, исходило паром, в центре стола находился десерт, сок был разлит по бокалам, и дожидалось своего часа красное романтическое вино Пино Нуар.

Я невольно сглотнул слюну. Ирина, похоже, тоже.

– Прошу вас, сударыня, – пододвинул я перед своей дамой стул.

– По какому случаю такое пиршество? – поинтересовалась Ирина, с удовольствием поглядывая на выставленные блюда.

– По случаю последнего дня отпуска, – ответил я. – Ведь завтра у меня наступают рабочие журналистские будни. И еще по случаю того, что я влюблен. В одну прехорошенькую девушку по имени Ирина. Ты, случайно, не знаешь такую?

– Знаю, и даже очень хорошо, – буквально засветилась от сказанных слов Ирина. – Эта девушка и правда прехорошенькая. А еще она умненькая, образованная, добросовестная, целеустремленная и… страстная!

– Да ты что? – всплеснул я руками.

– Представь себе! – вызывающе посмотрела на меня Ирина глазами, полными искорок.

– Ты действительно хорошо ее знаешь.

– Да, – согласилась Ирина. – Почти как себя…

А потом мы приступили к пиршеству. И говорили, говорили, говорили… Не о том, что мне завтра на работу. Не о деле Александры Терентьевой. И не об Иркиной учебе на факультете журналистики. О делах мы вовсе не разговаривали. Ибо разговаривать за едой о делах, смотреть новости по телевизору или читать газеты – значит получить в скором времени несварение желудка. И лишить себя кайфа от вкушения пищи.

Не-ет… Мы говорили о пустяках, о детстве. О знакомстве с миром и ежедневных открытиях, которые на сегодняшний день становятся все реже и реже.

Говорили о прочитанных книгах. О мечтах, которые со временем заимели привычку куда-то улетучиваться, мельчать, терять краски… И превращаться в обычные желания, выполнимые без особого усилия…

Мы говорили об ощущении праздника, которое приходило тогда, в детстве, просто из ничего! Например, когда, прищурившись, можно было увидеть, как в солнечном луче, падающем из окна на постельное одеяло, беспорядочно снуют микроскопические пылинки. И это вдруг вызывало предвкушение праздника, который обязательно случался. Впрочем, тогда каждый день был наполнен подобным предвкушением…

Пообедав, мы плюхнулись на диван. Мы так наелись, что было трудно разговаривать. И мы молчали. Но не каждый о своем. Мы молчали о нашем общем, и от этого было тепло и радостно на душе.

А потом мы как-то незаметно уснули. Разом. И проснулись уже в одиннадцатом часу вечера. Тоже одновременно, как будто бы проживали в унисон. За окнами было тихо, и откуда-то издалека доносился звук проходящего поезда или электрички, не слышимый днем…

– Я сегодня разговаривала с Зинаидой Ивановной, – тихо произнесла Ирина, нарушив наше идиллическое молчание.

– И что она тебе сказала нового? – так же тихо спросил я.

– Она сказала, что Саша сделала признательные показания, – с грустью ответила Ирина.

– Значит, это все же она избила Липакову?

– Нет, не значит.

– Почему ты так уверена?

– Помнишь, я тебе говорила, что у Саши есть шестилетний брат Коля? – произнесла Ирина.

– Помню.

– Мальчик с рождения болеет, у него врожденный порок сердца. Где-то с год назад его состояние стало ухудшаться. Появились цианоз, одышка и отеки ног и живота. Врачи сказали, что необходима операция. А операция платная, стоит четыреста тысяч рублей. Послеоперационная реабилитация стоит столько же, даже больше, и без нее после операции обойтись никак нельзя. В общем, на Колю нужно было около девятисот тысяч рублей. Они же скопили только сто пятьдесят тысяч. А четыре дня назад ему, оказывается, сделали операцию, и прошла она успешно. Теперь, когда мальчик выйдет из больницы, ему понадобится длительная реабилитация. После ее завершения Коля будет абсолютно здоров. Отсюда возникает вопрос: откуда Терентьевы взяли такие большие деньги? И не являются ли эти деньги причиной лжи Зинаиды Ивановны и признательного показания Саши.

– Очень хорошие вопросы, – констатировал я. – Думаешь, Терентьевых, мать и дочь, купили, пользуясь тем, что Коля опасно болен и ему была нужна операция?

– Думаю, да, – кивнула Ирина.

– А кто купил, почему? Ты задавалась такими вопросами?

– Да, задавалась. И с завтрашнего дня буду искать на них ответы.

– Как говорится, с выходом!

Шеф был очень доволен, увидев меня в своем кабинете, как и было условлено, ровно в девять утра. Он вообще ценил пунктуальность.

– Спасибо, – поблагодарил я, выжидающе посматривая на шефа. Интересно, какое у него ко мне дело. Он сказал, что интересное. Что ж, поглядим…

– Ты слышал что-нибудь об убийстве председателя Общероссийской общественной организации «Контроль народа» Масловского? – спросил меня шеф, давая понять, что время праздных разговоров завершено.

– Нет, – честно признался я. И добавил: – Я общественными организациями вообще никогда особо не интересовался. Не было информационного предлога. Даже когда работал в «Московском репортере», мы редко…

– А вот это напрасно, – резюмировал шеф, не дав мне договорить. – Они иногда очень хорошо делают то, за что берутся, да и общественный резонанс от деятельности таких организаций бывает весьма громкий. Забыл, как пару лет назад гремела общественная организация «Русь свободная» с ее лозунгом «Очистим Русь от скверны»? Все СМИ аж недели две как минимум писали об акциях «Руси свободной», выступившей против гей-парадов на территории страны и однополых браков.

– Что-то припоминаю, – не очень уверенно произнес я. – Хотя кто сейчас об этом не говорит?

– А принудительная кастрация выпущенного на свободу досрочно педофила Тараса Нешвыдко, исполненная активистами «Руси свободной»? Это же настоящая бомба! Видео было выложено в Интернет, и его посмотрели почти три миллиона пользователей!

– Ну, это-то я помню, – сказал я.

– А Общероссийская общественная организация «Новая народная воля»? Это ведь именно новые народовольцы «пошли в народ» с целью его просвещения, что на сегодняшний день актуально, как никогда. Народ просто сбит с толку нововведениями, поскольку разобраться в этих новых законах, подзаконных актах, поправках и прочем даже человеку грамотному практически невозможно. А новые народовольцы создавали курсы, разъясняющие народу его права, учили, как правильно вести жилищные и земельные споры, объясняли собственникам жилья их права и обязанности, помогали бороться с произволом чиновников, оказывали правовую поддержку малоимущим и инвалидам. Жаль, что эту «Новую народную волю» прикрыли в две тысячи двенадцатом. Чиновники постарались, ведь им грамотное население отнюдь не нужно и даже опасно. Иначе как народ облапошивать, если он свои права будет знать. Да-а, – протянул шеф, – очень полезная была для простых людей организация. Сейчас подобной даже близко нет…

– Согласен, шеф, – терпеливо произнес я, ожидая конца прелюдии и перехода к делу, которое он хотел мне поручить.

– Так вот, к чему я это… Семь дней назад, седьмого июля две тысячи четырнадцатого года, в понедельник, в двенадцать часов двадцать четыре минуты, в конгресс-отеле «Сфера», что находится в Измайлове, на площадке пятого этажа возле закрытого банкетного зала «Лейпциг» было обнаружено тело председателя Общероссийской общественной организации «Контроль народа» Василия Николаевича Масловского. «Главного контролера», как звали его соратники по организации и коллеги. Голова «главного контролера» была проломлена в двух местах пожарным ломиком, причем второй удар был смертельным и пробил череп Василия Масловского практически насквозь, скорее всего, когда он уже лежал, сбитый с ног первым ударом лома. То есть кто-то ударил господина председателя ломом сверху вниз примерно так, как скалывают с тротуаров лед, только намного сильнее…

– Получается что-то вроде контрольного удара.

– Именно так.

– Откуда вы знаете такие подробности? – посмотрел я на шефа с некоторым подозрением.

– Позавчера днем вся информация, о которой я тебе рассказал и еще расскажу, появилась вот здесь, – указал рукой на компьютер шеф. – Кто-то из независимых журналистов выложил… Так что я сейчас экономлю твое время, и тебе не придется лазить по Интернету в поисках нужной информации… Кое-что уже есть и в газетах… Но тебе надо будет сначала проверить, все ли, что я сегодня расскажу, правда, а потом начать собственное расследование убийства Масловского, как ты это можешь… Подходящее предложение?

– Вполне, – ответил я. – Благодарю вас, шеф. А то я уж истосковался по интересному делу… Скажите, а что делал господин председатель общественной организации «Контроль народа» в конгресс-отеле? Я, как бывший отпускник, признаю, довольно отстал от общественной жизни и не очень в курсе, что сегодня в этой области происходит.

– Вот! – удовлетворенно посмотрел на меня шеф. – Молодец! Смотришь в самую суть! Узнаю своего лучшего репортера. Отличный и очень значимый вопрос. Масловский приехал в конгресс-отель на конференцию, посвященную борьбе его организации против коррупции, царящей в самих антикоррупционных организациях. Конференция так и называлась: «Контроль народа» против коррупции». Для конференции был снят в конгресс-отеле «Сфера» конференц-зал «Двина» на четыреста мест, расположенный на втором этаже. И Масловский должен был делать основной доклад. Приглашенным на конференцию доклад Масловского роздан не был, поскольку то, что собирался сказать на форуме председатель «Контроля народа», было, по словам его секретаря Шишканова, «настоящей бомбой»! Поэтому своими фактами и выводами Масловский не хотел раньше времени делиться: не тот эффект получился бы. Шутка ли, коррупция в организациях, призванных бороться против самой коррупции. С фамилиями коррупционеров и конкретными доказательствами. По словам того же секретаря Шишканова, один из ударов Масловский собирался нанести по Общероссийской общественной организации «Против коррупции», ее председателю генералу Николаю Владимировичу Манаеву и членам Центрального совета и Контрольно-ревизионной комиссии этой организации…

– То есть господин генерал Манаев со товарищи был вряд ли обрадован фактом такой конференции и, в частности, докладом-бомбой, приготовленной для него и его организации «главным контролером» Василием Масловским, – заметил я. – И то, что доклад Масловского не состоялся, сыграло на руку генералу и верхушке его организации. И мотив устранить Масловского вместе с его докладом у председателя организации «Против коррупции» Манаева и его приспешников, если они, конечно, замазаны в коррупционных деяниях, вполне просматривается…

– Пожалуй, что так, – согласился со мной шеф. – Быстро схватываешь. По крайней мере, следствие по этому делу пришло к таким же выводам, и генерал Манаев на данный момент находится под подпиской о невыезде.

– А они были лично знакомы: Манаев и Масловский? – на всякий случай поинтересовался я.

– Вот этого я не знаю, – честно ответил шеф. – Возможно, тебе это тоже придется установить. Я продолжаю. Итак, без десяти двенадцать Масловский с секретарем Шишкановым входят в холл отеля, где на Масловского набрасываются несколько корреспондентов газет. Он останавливается, пару минут отвечает на некоторые вопросы журналистов и приглашает их в конференц-зал, пообещав, что конференция будет «интересной и познавательной». Сделав несколько шагов по ступеням, ведущим на второй этаж, где находится конференц-зал «Двина», Масловский получает SMS-сообщение и, прочитав его, едва ли не бегом поднимается на второй этаж, потом на третий. Какая-то женщина из числа устроителей конференции кричит ему в спину, что до начала конференции, назначенной на двенадцать часов, остается всего пять минут. Ответа от Масловского женщина не получает.

Она поднимается на второй этаж, ждет у дверей конференц-зала пять минут, семь, десять минут. Потом в поисках Масловского поднимается на третий этаж. Проходит его, заглядывая во все открытые помещения, но Масловского не находит. Нет его и на четвертом.

А на пятом, на площадке возле запертых дверей банкетного зала «Лейпциг», обнаруживает уже остывающее тело Масловского и рядом с ним – окровавленный пожарный лом. Ну, а дальше все как обычно: полиция, заведение уголовного дела по факту убийства, допросы свидетелей плюс к этому сорванная конференция и масса неразрешенных вопросов. В том числе – отсутствие файловой папки с докладом.

– Получается, убийца прихватил папку с докладом, – скорее констатировал, нежели спросил я.

– Именно так, – ответил шеф.

– Ну, значит, все дело в докладе. Он был опасен для конкретных лиц, поэтому – кровь из носу – не должен был состояться… А что было написано в той эсэмэске, получив которую, Масловский сорвался и очутился на пятом этаже отеля?

– Откуда ж я могу это знать? – удивленно посмотрел на меня шеф. – Это тайна следствия. Кстати, следствие по этому делу передано в Главное следственное управление по городу Москве Следственного комитета Российской Федерации, где у тебя, насколько мне известно, имеются нужные знакомства. Надо полагать, что у них основным подозреваемым является генерал Манаев. Только генералу была выгодна смерть Масловского. Но, похоже, с доказательной базой у следаков туго. И если наш телеканал в твоем лице это дело раскрутит, нам будет честь и хвала.

– И высокий рейтинг, – добавил я не без иронии.

– И высокий рейтинг, – согласился со мной шеф без всякой иронии. – А тебе еще весьма существенные премиальные. Это уже от меня лично…

– Я понял. Разрешите приступать, шеф?

– Приступай.

Загрузка...